Нерешённый вопрос
Суфийская притча
Двое достопочтенных граждан из Страны Дураков прослышали, что некто, называемый Вежливым Человеком, ныне находится в их столице.
Горя желанием встретиться с ним, они пришли на главную городскую площадь. Там они увидели чужестранца, сидящего на скамейке.
— Думаешь, это он? — спросил один другого.
— Почему бы тебе не подойти и не спросить его? — ответил тот.
Первый человек подошёл к чужестранцу и спросил:
— Простите, не вы ли Вежливый Человек?
Чужестранец ответил:
— Если ты сейчас же не отвалишь, я дам тебе в морду!
Вопрошавший вернулся к своему приятелю.
— Ну, это тот, кого мы ищем?
— Не знаю, он мне не сказал!

 

Лиса пользуется могуществом тигра
Стратагема № 29 — Украсить сухое дерево искусственными цветами
Цзинский Сюань-ван (правил 369 — 340 до н.э.) спросил собравшихся придворных:
— Я слышал, что по ту сторону наших рубежей боятся нашего военачальника Чжао Сисюя. Так ли это?
Никто из собравшихся придворных не ответил, лишь один Цзян И взял слово:
— Тигр охотился на разных зверей и пожирал их. И вот как-то раз поймал лису. «Только не вздумай меня съесть! — сказала лиса. — Небесный Владыка прислал меня сюда начальницей над всеми зверями. Сожрёшь меня — нарушишь его волю. А если не веришь — давай я пойду впереди, а ты ступай следом. Сам увидишь, посмеют ли звери, при виде меня, не разбежаться!» Тигр ей поверил и пошёл следом. Все звери, завидев их, разбегались кто куда. Невдомёк было тигру, что звери разбегаются из страха перед ним, и он решил, что они и вправду боятся лисы. Ныне ваши владения составляют 5000 ли, латников свыше миллиона, которых вы поставили сугубо под начало Чжао Сисюя. То, что Чжао Сисюя страшатся на севере, означает, что на самом деле страшатся латников ванна, подобно тому, как звери на самом деле страшились тигра, а не лисы.

 

Избранный народ
Еврейская притча
Девяностодвухлетний Гольдштейн пережил погромы в Польше, концлагеря в Германии и десятки других антисемитских выступлений.
— Господи! — взмолился как-то он. — Правда ли, что мы твой избранный народ?
И ответил ему небесный глас:
— Да, Гольдштейн, евреи — мой избранный народ.
— Ну, может, уже пора выбрать кого-нибудь другого?!