Суфийская притча
Рассказывают, что когда суфийский мастер Ибрагим бен Адам сидел однажды на лесной полянке, к нему подошли два бродячих дервиша. Он поприветствовал их, и они проговорили о духовных вещах до наступления сумерек. Едва стемнело, Ибрагим пригласил путешественников быть его гостями за ужином. Те согласились, и перед их глазами возник стол с прекрасной едой.
— Сколько же времени ты был дервишем? — спросил один из них Ибрагима.
— Два года, — ответил тот.
— Я следую суфийскому Пути почти три десятилетия, но никогда во мне не проявлялась та способность, что ты показал нам, — сказал дервиш.
Ибрагим промолчал.
Когда ужин был почти окончен, на поляне появился незнакомец в зелёной одежде. Он сел за стол и немного поел с ними. Внутренним чувством все поняли, что это Хидр, бессмертный руководитель всех суфиев. Они ждали, что он передаст им какую-то мудрость.
Поднявшись, чтобы уйти, Хидр сказал:
— Вы, двое дервишей, удивляетесь Ибрагиму. Но чем вы пожертвовали для того, чтобы идти по Пути дервишей? Вы отказались всего лишь от надежд на безопасность и от обычной жизни. Ибрагим ибн Адхам был могущественным королём и для того, чтобы стать суфием, он отказался от владения султанатом Балха. Вот почему он далеко впереди вас. Кроме того, вы тридцать лет получали удовлетворение за счёт самого отказа. Это и было вашей наградой. Он же всегда воздерживался от требования хоть какой-нибудь платы за свою жертву.
В следующее мгновение Хидр исчез.

 

Современная притча
Шла война. Мужчины воевали, женщины день и ночь носили воинам еду, ухаживали за ранеными. В деревне остались лишь старики и дети.
Один старик, взяв старый плуг, обтачивал его, чинил и что-то монотонно напевал. Его жена с досадой сказала ему:
— Каменное у тебя сердце! Сыновья вступили в смертный бой, всё село в трауре, твои товарищи думают о судьбе деревни, а ты, знай, чинишь плуг, да ещё — как только душа выносит — песню напеваешь. Спросил бы кто, для кого стараешься? Завтра сюда явится враг, он и тебя убьёт, и нас, и плуг заберёт.
— Эх, женщина, что ты говоришь? Нас убьют, но плуг-то не убьют? Я строю — не разрушаю. Мир держится на плуге: живы останемся, плуг нам пригодится, а умрём, может, проснётся любовь к труду в том, кто унесёт его. Ещё и меня благословит. Нам неведомо, что к чему в этом мире.