Урок терпения
Христианская притча
Братья пришли к некому святому старцу, безмолвствовавшему впустынном месте, и увидели вне его монастыря мальчиков, пасущих скот ипроизносящих неприличные слова. Повидавшись со старцем, исповедав емупомышления свои и ощутив душевную пользу от его наставлений, братьяспросили его:
— Авва, почему ты позволяешь этим мальчикам находиться близ тебя ивыкрикивать непристойности?
Старец ответил:
— Поверьте мне, братья, что бывают дни, когда я порываюсь запретитьим, но останавливаю себя, говоря: «Если я не снесу этого малогобеспокойства, то как снесу большее искушение, если попустит его Бог поотношению ко мне?» Именно по этой причине я ничего и не говорю им,чтобы образовался во мне навык с терпением переносить случающееся.

Доказательство мудрости
Суфийская притча
Двое из страны Дураков вели беседу.
Первый сказал:
— Я не дурак, и могу умножать числа!
— Врёшь! — сказал второй.
— Спорим на серебряную монету, что могу?
— Ладно, докажи!
— Дважды два — девяносто девять.
— Твоя взяла, забирай деньги!

Роза Парацельса
Притча от Хорхе Луиса Борхеса
В лаборатории, расположенной в двух подвальных комнатах, Парацельсмолил своего Бога, Бога вообще, Бога всё равно какого, чтобы тотпослал ему ученика. Смеркалось. Тусклый огонь камина отбрасывалсмутные тени. Сил, чтобы подняться и зажечь железный светильник, небыло. Парацельса сморила усталость, и он забыл о своей мольбе. Ночьуже стёрла очертания запылённых колб и сосуда для перегонки, когда вдверь постучали. Полусонный хозяин встал, поднялся по высокой винтовойлестнице и отворил одну из створок. В дом вошёл незнакомец. Он тожебыл очень усталым. Парацельс указал ему на скамью; вошедший сел и сталждать. Некоторое время они молчали.
Первым заговорил учитель.
— Мне знаком и восточный, и западный тип лица, — не без гордостисказал он. — Но твой мне неизвестен. Кто ты и чего ждёшь от меня?
— Моё имя не имеет значения, — ответил вошедший. — Три дня и триночи я был в пути, прежде чем достиг твоего дома. Я хочу быть твоимучеником. Я взял с собой всё, что у меня есть.
Он снял торбу и вытряхнул её над столом. Монеты были золотые, и ихбыло очень много. Он сделал это правой рукой. Парацельс отошёл, чтобызажечь светильник. Вернувшись, он увидел, что в левой руке вошедшегобыла роза. Роза его взволновала.
Он сел поудобнее, скрестил кончики пальцев и произнёс:
— Ты надеешься, что я могу создать камень, способный превращать взолото все природные элементы, и предлагаешь мне золото. Но я ищу незолото, и если тебя интересует золото, ты никогда не будешь моимучеником.
— Золото меня не интересует, — ответил вошедший. — Эти монеты —всего лишь доказательство моей готовности работать. Я хочу, чтобы тыобучил меня Науке. Я хочу рядом с тобой пройти путь, ведущий кКамню.
Парацельс медленно промолвил:
— Путь — это и есть Камень. Место, откуда идёшь, — это и естьКамень. Если ты не понимаешь этих слов, то ты ничего пока непонимаешь. Каждый шаг является целью.
Вошедший смотрел на него с недоверием. Он отчётливо произнёс:
— Значит, цель всё-таки есть?
Парацельс засмеялся.
— Мои хулители, столь же многочисленные, сколь и недалёкие,уверяют, что нет, и называют меня лжецом. У меня на этот счёт иноемнение, однако допускаю, что я и в самом деле обольщаю себя иллюзиями.Мне известно лишь, что есть Дорога.
Наступила тишина, затем вошедший сказал:
— Я готов пройти её вместе с тобой; если понадобится — положить наэто годы. Позволь мне одолеть пустыню. Позволь мне хотя бы издалиувидеть обетованную землю, если даже мне не суждено на неё ступить. Нопрежде чем отправиться в путь, дай мне одно доказательство своегомастерства.
— Когда? — с тревогой произнёс Парацельс.
— Немедленно, — с неожиданной решимостью ответил ученик.
Вначале они говорили на латыни, теперь по-немецки.
Юноша поднял перед собой розу.
— Говорят, что ты можешь, вооружившись своей наукой, сжечь розу изатем возродить её из пепла. Позволь мне быть свидетелем этого чуда.Вот о чём я тебя прошу, и я отдам тебе мою жизнь без остатка.
— Ты слишком доверчив, — сказал учитель. — Я не нуждаюсь вдоверчивости. Мне нужна вера.
Вошедший стоял на своём.
— Именно потому, что я недоверчив, я и хочу увидеть воочиюисчезновение и возвращение розы к жизни.
Парацельс взял её и, разговаривая, играл ею.
— Ты доверчив, — повторил он. — Ты утверждаешь, что я могууничтожить её?
— Каждый может её уничтожить, — сказал ученик.
— Ты заблуждаешься. Неужели ты думаешь, что возможен возврат кнебытию? Неужели ты думаешь, что Адам в Раю мог уничтожить хотя быодин цветок, хотя бы одну былинку?
— Мы не в Раю, — настойчиво повторил юноша, — здесь, под луной, всёсмертно.
Парацельс встал.
— А где же мы тогда? Неужели ты думаешь, что Всевышний мог создатьчто-то, помимо Рая? Понимаешь ли ты, что Грехопадение — этонеспособность осознать, что мы в Раю?
— Роза может сгореть, — упорствовал ученик.
— Однако в камине останется огонь, — сказал Парацельс.
— Стоит тебе бросить эту розу в пламя, как ты убедишься, что онаисчезнет, а пепел будет настоящим.
— Я повторяю, что роза бессмертна и что только облик её меняется.Одного моего слова хватило бы, чтобы ты её вновь увидел.
— Одного слова? — с недоверием сказал ученик. — Сосуд для перегонкистоит без дела, а колбы покрыты слоем пыли. Как же ты вернул бы её кжизни?
Парацельс взглянул на него с сожалением.
— Сосуд для перегонки стоит без дела, — повторил он, — и колбыпокрыты слоем пыли. Чем я только не пользовался на моём долгом веку;сейчас я обхожусь без них.
— Чем же ты пользуешься сейчас? — с напускным смирением спросилвошедший.
— Тем же, чем пользовался Всевышний, создавший небеса, и землю, иневидимый Рай, в котором мы обитаем и который сокрыт от наспервородным грехом. Я имею в виду Слово, познать которое помогает намКаббала.
Ученик сказал с полным безразличием:
— Я прошу, чтобы ты продемонстрировал мне исчезновение и появлениерозы. К чему ты при этом прибегнешь — к сосуду для перегонки или кСлову, — для меня не имеет значения.
Парацельс задумался. Затем он сказал:
— Если бы я это сделал, ты мог бы сказать, что всё увиденное —всего лишь обман зрения. Чудо не принесёт тебе искомой веры. Поэтомуположи розу.
Юноша смотрел на него с недоверием. Тогда учитель, повысив голос,сказал:
— А кто дал тебе право входить в дом учителя и требовать чуда? Чемты заслужил подобную милость?
Вошедший, охваченный волнением, произнёс:
— Я сознаю своё нынешнее ничтожество. Я заклинаю тебя во имя долгихлет моего будущего послушничества у тебя позволить мне лицезретьпепел, а затем розу. Я ни о чём больше не попрошу тебя. Увиденноесобственными глазами и будет для меня доказательством.
Резким движением он схватил алую розу, оставленную Парацельсом напюпитре, и швырнул её в огонь. Цвет истаял, и осталась горсточкапепла. Некоторое время он ждал слов и чуда.
Парацельс был невозмутим. Он сказал с неожиданной прямотой:
— Все врачи и аптекари Базеля считают меня шарлатаном. Как видно,они правы. Вот пепел, который был розой и который ею больше небудет.
Юноше стало стыдно. Парацельс был лгуном или же фантазёром, а он,ворвавшись к нему, требовал, чтобы тот признал бессилие всей своейколдовской науки.
Он преклонил колени и сказал:
— Я совершил проступок. Мне не хватило веры, без которой дляГоспода нет благочестия. Так пусть же глаза мои видят пепел. Явернусь, когда дух мой окрепнет, стану твоим учеником, и в конце путия увижу розу.
Он говорил с неподдельным чувством, однако это чувство было вызваносостраданием к старому учителю, столь почитаемому, стольпострадавшему, столь необыкновенному и поэтому-то столь ничтожному.Как смеет он, Иоганн Гризебах, срывать своей нечестивой рукой маску,которая прикрывает пустоту?
Оставленные золотые монеты были бы милостыней. Уходя, он взял их.Парацельс проводил его до лестницы и сказал ему, что в этом доме онвсегда будет желанным гостем. Оба прекрасно понимали, что встретитьсяим больше не придётся.
Парацельс остался один. Прежде чем погасить светильник и удобнорасположиться в кресле, он встряхнул щепотку пепла в горсти, тихопроизнеся Слово. И возникла роза.